Любовь в кузнечно-штамповочном цехе

Иванов стоял неловко
возле молота; В итоге
раскаленная поковка
отдавила ему ноги.
Он стоял под весом брутто,
млея от жары и счастья:
на него смотрела круто
оператор пресса Настя.
Подошла она и ловко,
с помощью клещей и палки,
утащила ту поковку
в брак, на заводскую свалку.
Иванов не мог надеяться
на все это; И резонно:
ведь была поковка весом
с половиною две тонны.
Он присел на дверку печи,
на свои взглянул ладони.
Слезы потекли на плечи,
"Я влюблен..." - он сразу понял.
Он вскричал: "Родная Настя!
Как люблю твою работу!"
Настя вздрогнула от счастья
и удара по шаботу,
и ответила негромко,
цеха шум перекрывая:
"Иванов! Тебя с пеленок
самым лучшим в мире знаю!
принеси мне пять иль десять
самых лучших заготовок,
и тогда с тобою вместе
откуем мы шесть поковок.
И когда металл совьется
в заусеничной канавке,
знаю я, звезда сорвется
и падет в ручей для правки,
где прокатится зачем-то
по станине пресса гладкой...
Иванов! Неси фрагменты
штампа для глухой осадки!"
Иванов поднялся с печи,
но вдруг вспомнил он про ноги.
Отчего-то стало легче.
Ощутил он легкий прогиб,
и упал он головою
на железную раскатку,
посчитав себя героем
и хранителем порядка.
Голова его распалась
на все части составные.
Настя громко выражалась:
брак прошел у ней впервые.
И она сказала злобно,
не закончив выражаться:
"Слабая же головенка!
Как пить дать, из Стали-20"
И натужно зарыдала,
слезы на прокат роняя:
"Ах, как Иванова жалко!
Я женой его не стала.
Ах, моя родная мама!
Ах, погиб мой лучший друг.
А он плоскими бойками
отковать мог даже плуг.
Где же взять теперь иного
мне наставника такого?"
13/01/87

Размещено: 2003-10-10